Уходящая неделя началась с серии громких провокаций неизвестных сил в молдавском Приднестровье. Сразу же возникли предположения, что это Россия пытается создать предлог для вторжения в Молдову. А к концу недели Игорь Гиркин-Стрелков, известный имперский активист, начавший в 2014 году войну на востоке Украины, вообще заявил о надвигающейся украинской операции по взятию под контроль Приднестровья, пишет Caliber.az.
Что указывает на войну?
В понедельник из гранатометов было обстреляно здание "министерства госбезопасности" "Приднестровской Молдавской Республики" (ПМР) в Тирасполе. Во вторник были взорваны антенны передатчика, использовавшиеся для ретрансляции радиосигнала из России, совершены нападения на военный аэродром Тирасполя и воинскую часть РФ в одном из населенных пунктов. Никто не погиб.
Накануне этого, 22 апреля, замкомандующего Центрального военного округа ВС РФ Рустам Миннекаев объявил, что цель второго этапа российского вторжения - сухопутный коридор в Крым и выход к Приднестровью. Действительно, одновременно с происшествиями в Приднестровье, во вторник и среду, российская армия повредила важный для обороны региона мост к западу от Одессы, через которую и предстоит наступать на Приднестровье. Кроме того, в Киеве заявили, что российские войска в Приднестровье приведены в боевую готовность и предложили помочь в ликвидации "ПМР".
Сама возможность расширения зоны войны на Молдову обсуждается давно. Еще накануне вторжения России в Украину говорилось о том, что российские войска в Приднестровье будут вовлечены в возможное вторжение. Удар в направлении Молдовы обозначен и на пресловутой "карте Лукашенко", которую Минск "слил", вероятно, в отчаянной попытке помешать расширению войны.
Это Россия?
На первый взгляд, провокации в Приднестровье похожи на провокации, имевшие место в феврале в т.н. "ДНР/ЛНР" и ставшие предлогом для нападения на Украину. Но есть важные отличия. Начнем с того, что приднестровские сепаратисты не стали раскручивать тему недавних происшествий. Руководство сепаратистов поразительным образом молчало на тему российского вторжения и до этого. Молчало, несмотря на свои радикально великодержавные убеждения и курс последних лет на унификацию порядков в сепаратистской республике с российскими!
Впрочем, многое объясняет даже беглый взгляд на диспозицию. На молдавской территории дислоцировано всего около 1500 российских солдат, которые охраняют склад боеприпасов в Колбасне. Он считается одним из крупнейших в Восточной Европе, и сколько там боеприпасов, в точности неизвестно, говорят о 20 000 тонн плюс-минус пару тысяч.
Известно лишь, что большинство из них вывезти невозможно по причине истечения всех сроков и взрывоопасности, причем в случае детонации мощность взрыва окажется сопоставима со взрывом ядерной бомбы мощностью 10 килотонн (вроде сброшенной на Хиросиму в 1945 году). В общем, российских войск не просто мало, они еще и на пороховой бочке сидят.
Помочь своим войскам в Молдове ударом извне российская сторона тоже не может. В начале марта, когда ожидалось взятие Одессы, от которой до молдавской границы час езды, этот сценарий всерьез обсуждался и не без оснований. Но нынче раскладка сильно изменилась. Российские силы явно увязли в районе Херсона, а про высадку морского десанта в Одессе вообще можно забыть после того, как сам флагманский корабль ЧФ РФ был потоплен украинскими ракетами.
Конечно, элемент иррационального полностью исключать не следует. Ведь Кремль решился напасть на Украину даже несмотря на казавшиеся всем недостаточными силы, действительно оказавшиеся недостаточными!
Или Молдова?
Поразительным образом прозападное правительство Молдовы и пророссийские сепаратисты в Приднестровье едины в стремлении остановить сползание к войне. Сепаратистская республика, несмотря на свой пророссийский характер, находится вдали от России, и политэкономическая основа тамошнего режима явно не способствует бряцанию оружием. Эксперты по региону постоянно подчеркивают, что олигархи, управляющие Приднестровьем как своеобразной корпорацией, не хотят потерять свой бизнес в результате войны, что заставляет их противостоять российским силовикам, которые были бы не прочь использовать территорию молдавского Приднестровья для операций против Украины.
Центральное же правительство Молдовы не скрывает симпатий к Украине, но подчеркивает свой нейтралитет в российско-украинской войне. У Кишинева есть веские основания не делать резких движений, несмотря на кажущуюся заманчивой идею ликвидировать сепаратистское образование украинскими руками. И дело не только в том, что последующий вывод вошедших украинских войск тоже может оказаться нелегким делом, а сама Украина изначально была замешана в приднестровский конфликт.
Дело и в том, что нынешние тенденции уже играют на руку Кишиневу, и даже (или именно?) в мирных условиях возникла перспектива возвращения региона в состав Молдовы. Ведь с началом российского вторжения в Украину ситуация вокруг "ПМР" и внутри ее радикально изменилась. Во-первых, российский фактор сильно ослаб. Во-вторых, 15 апреля вице-премьер Молдовы по реинтеграции Олег Серебрян заявил что после недавнего закрытия приднестровского участка молдавско-украинской границы Тирасполь больше не может вести дела с внешним миром в обход Кишинева: "Это важная перемена. Сейчас мы полностью контролируем поток товаров и людей, связь региона с остальным миром. Это происходит впервые".
Сепаратистские власти "ПМР" жалуются на "притеснени"»: действительно, раньше Тирасполь завозил и товары для населения, и грузы для предприятий и даже осуществлял экспорт продукции металлургического завода в ЕС ничего, у Кишинева не спрашивая.
Или это Украина начинает воевать "по-настоящему"?
Для Киева ликвидация пророссийского приднестровского "троянского коня" в собственном тылу была бы обоснованным с военной точки зрения шагом. Учитывая слабость российской группировки, сделать это украинцам было бы нетяжело, особенно сейчас, когда возрос поток поставок вооружения с Запада. К тому же, украинская армия смогла отбить наступление со стороны Черного моря, вследствие чего провести операцию в молдавском Приднестровье украинцам стало еще проще.
Следует отметить и общую канву событий последних недель. Украинское командование сделало шаг, который оно непостижимым образом отказывалось сделать с самого 2014 года - развернуть боевые действия в отношении российской территории. Было ли то ограничение результатом давления со стороны зарубежных союзников Киева, которые хотели ограничить масштабы войны, или это некое ощущение братства не позволяло украинской стороне развернуть боевые действия в отношении российской территории, несмотря на путинскую агрессию - станет понятно со временем. Но факт в том, что сейчас Киев начал запоздало, но стрелять в ответ. По Белгородской, Воронежской, Курской областям России. Действия в отношении молдавского Приднестровья вполне соответствуют этой логике. Киев начинает воевать "по-настоящему".
Фактический российско-украинский кондоминимум?
Здесь уместно копнуть глубже в историю вопроса. В ситуации, когда Украина стала жертвой нападения, анализировать украинскую политику стало непросто - все, кроме апологетики или призывов к большей воинственности, воспринимается как поддержка Кремля. А между тем в истории конфликта вокруг молдавского Приднестровья есть украинские нюансы, которые помещают его историю в совсем иной свет.
Начнем с истории конфликта, начавшегося в 1990 году в связи с попытками некоторых радикальных кругов добиться объединения Молдовы с Румынией, хотя в практической области был сделан лишь ряд символических шагов в культурной сфере, вроде утверждения некоего варианта румынского флага, перевода языка на латиницу и переименования молдавского языка в румынский. Однако это вызвало резкую реакцию многих - не только русских и украинцев Приднестровья, но и тюркоязычных православных гагаузов и даже некоторых молдаван, поскольку создалось впечатление, что вскоре Молдова просто окажется поглощенной соседней Румынией.
На тот момент румынское государство исторически было известно своим стремлением к нивелированию культурного разнообразия и ассимиляции нерумынских меньшинств. К тому же это была еще Румыния эпохи Чаушеску (его только-только успели расстрелять в прямом эфире), который строил государство, не особо отвлекаясь на благосостояние населения. В общем, идею объединения в Приднестровском регионе Молдовы не оценили. Приднестровцы и гагаузы начали требовать автономии.
После долгого периода напряженности, после распада СССР весной 1992 года в Приднестровье вспыхнула настоящая война между разрозненными сепаратистами и не менее разрозненными силами молдавского правительства. Война закончилась уже летом, а победила в ней... дислоцированная в регионе 14-я армия, уже находившаяся под юрисдикцией России, а сепаратисты объявили о независимости т.н. «ПМР».
Стало уже неким общим местом говорить о той войне как о войне "прорусских" сепаратистов против правительства Молдовы. Но среди сепаратистов были не только пророссийские силы. Значительную роль играли силы, связанные с Украиной. Это были и местные украинские организации, и бойцы украинской националистической организации УНА-УНСО, оказавшиеся там не без помощи украинских силовиков. В книге руководителя УНА-УНСО Дмитрия Корчинского красочно описана приднестровская "война в садах" 1992 года.
В дальнейшем российские силовики потеснили украинское влияние, но объективно украинский фактор в Приднестровье оставался одним из ключевых. Иными словами, без него "ПМР" не просуществовала бы три десятилетия. Как признал намедни бывший заместитель главы "МИД" сепаратистов Приднестровья Игорь Шорников: "Для Приднестровья Украина и Россия - равновеликие партнеры по степени важности. Приднестровье сильно зависит от Украины в экономической сфере, Украина, как и Россия, страна-гарант мирного урегулирования конфликта".
Треть населения молдавского Приднестровья составляют этнические украинцы, примерно у 100 тыс. имеются украинские паспорта, а у 230 тыс. - российские. У многих в Приднестровье по три-четыре паспорта. В "докрымские времена" особенно при "президенте" Игоре Смирнове (1992-2011) сепаратисты сделали украинский одним из трех государственных языков, работали украинские школы и поддерживалась своя версия украинской идентичности, а сам Смирнов заявлял, что Приднестровье - украинская земля.
И самое главное, хотя всегда подчеркивалось, что Приднестровье живет за счет российских денег, в частности дешевых энергоносителей, но это упрощение. "ПМР" - не аграрный регион, в ее пределах сосредоточено 37% промышленности бывшей советской Молдовы, в т.ч. основа энергетики. Иными словами, без экспорта и импорта молдавское Приднестровье не выстояло бы и года. А выстояло оно исключительно благодаря торговле с Украиной. Также экономика "ПМР" сильно связана и с ЕС, легально и не совсем. В последние лет двадцать регион на Западе называли "главным логовом контрабандистов Европы". Но любые такие теневые схемы были возможны лишь благодаря расположению поблизости от украинской Одессы с ее портом и благодаря многолетней готовности тогдашних киевских властей смотреть сквозь пальцы на этот бизнес региональных воротил, приднестровских сепаратистов и российских силовиков.
Неудивительно, что Москва "до Крыма" рассматривала возможность избавиться от этого "чемодана без ручки". По всей вероятности, для "ПМР" Кремль прощупывал возможность "аджарского сценария" - мягкой реинтеграции через "договорняк" с центральной властью с устранением местных воротил, но сохранением неких важных Кремлю позиций, как это было сделано в грузинской Аджарии. Для этого бессменного руководителя сепаратистской республики Смирнова в декабре 2011 г. убрали на выборах, а сами сепаратисты заговорили о необходимости преодолеть негативный имидж «логова контрабандистов» и т.п. Пока трудно сказать, есть ли какая-то связь между этой зачисткой "осиного гнезда" в "ПМР" (ввиду возможного договорняка с Молдовой и Западом) и дальнейшими событиями на Донбассе, но факт, что некоторые бывшие силовики приднестровских сепаратистов оказались затем именно там, а ключевая для выживания Приднестровья Одесса оказалась местом одних из самых кровопролитных столкновений весной 2014 г. между сторонниками и оппонентами новой центральной власти.
Причем здесь СССР?
Подводя итог, следует сказать об одной системной проблеме. В случае многих явлений и событий на пространстве бывшего СССР существует один стойкий стереотип, мешающий найти смыслы в идущих процессах. Главной рамкой в понимании процессов на этом пространстве до сих пор остается привязка к советскому прошлому, даже без объяснения, как же она поможет нам что-то понять в сегодняшней реальности.
Но важен ли советский бэкграунд для понимания того, что происходит вокруг Молдовы и Украины? Да, можно "надергать" выборочно неких символических фрагментов в истории и современности той же "ПМР" (вон, у них памятник Ленину стоит, и флаг совсем как у советской Молдавии и т.п.), чтобы триумфально заявить, что это все советское наследие. Но это - выборочно подобранная мишура. Рядом можно поставить мишуру противоположных цветов - флаг Российской Империи в кабинете нынешнего т.н. "президента" "ПМР", или его участие в культе "страстотерпца Николая" Второго.
По сути, политически релевантных остатков СССР нет нигде на территории бывшего Союза, ибо нигде нет марксистского однопартийного государства, нет плановой социалистической экономики. Да сама "ПМР" была бы невозможна в рамках советской системы, которая признавала существование и молдаван, и украинцев, и других наций, исходя из четких научных критериев, а не, как кажется Кремлю, произвольно создавая нации, чтобы подложить "атомную бомбу" под великую империю.
Иными словами, феномен сепаратизма "ПМР" имеет смысл рассматривать не раскапывая некие бутафорские связи с СССР, а сопоставляя со схожими в политическом и экономическом отношении феноменами сепаратизма в странах Третьего мира, например в Африке ХХ века - конголезской Катанге или нигерийской Биафре. Ничего кроме циничного стремления некоторых элит в ответ на политические ошибки центрального правительства оторвать собственный кусок территории, чтобы грабить его совместно с внешними партнерами, в этих войнах не было.
Но вследствие российской интервенции в Украину экономическая база "ПМР" оказалась фатально подорванной, и это образование могло бесследно кануть в историю уже в ближайшем будущем, так же как уходили другие такие, столь же незамысловатые проекты в Третьем мире. Но в нынешней ситуации оно может войти в историю как место, где российско-украинская война превратилась в региональную или даже нечто большее.
